Из выходных выходить всегда сложно, а привычка ложиться раньше шести утра, несомненно, полезна для здоровья, но в это время мир видится много интересней, чем в любое другое время. Он кажется хрупким, немножко ненастоящим, и все же выглядит реальней чем любое из утренних пробуждений моих гимназических еще времен, когда я открывала глаза за несколько секунд до звонка будильника.
К семи утра положено подавать чай или крепкий кофе, к вечерним беседам за просмотром фильмов коктейли со льдом, к беседам заполночь - красное вино в бокалах на тонких ножках.
К шести утра уже не требуется никаких напитков, они сами по себе стоят любого выдержанного вина.
Правда, долгое время жить в таком режиме, вероятно, грозит тем же, чем грозит и увлечение пресловутым даром виноградных лоз.
Нынче Крещение, кто-то вспоминает все возможные способы узнать что было, что будет, ставит зеркала друг напротив друга, но у меня сложные отношения с подобными инструментариями для того, чтобы заглянуть куда-то "за". Вернее, никаких отношений нет и вовсе. К тому же ни зеркала, ни блестящие в свете фонарей лужи, словно разрезанные тенями ветвей, ни какие-нибудь еще подобные поверхности не покажут мне того, что нужно для счастья. Вопрос о суженом неактуален, а спрашивать зеркала о том, обрету ли я маленький домик на берегу залива - сомнительное мероприятие, сдается мне. За несерьезностью вопроса можно получить какую-нибудь шутку в ответ.
Поэтому лучше просто искупаться после полуночи.
Вместо крещенских морозов у нас нынче проливные дожди, может быть им не заменить прорубь, но воды в избытке, а бедолага-зонт, переживший со мной энное количество передряг, не выдерживает порывов ветра, но упорно пытается не согнуть спицы.
И в свете фонарей и под звук дождя жизнь видится почти такой же, как и в шесть утра.
К семи утра положено подавать чай или крепкий кофе, к вечерним беседам за просмотром фильмов коктейли со льдом, к беседам заполночь - красное вино в бокалах на тонких ножках.
К шести утра уже не требуется никаких напитков, они сами по себе стоят любого выдержанного вина.
Правда, долгое время жить в таком режиме, вероятно, грозит тем же, чем грозит и увлечение пресловутым даром виноградных лоз.
Нынче Крещение, кто-то вспоминает все возможные способы узнать что было, что будет, ставит зеркала друг напротив друга, но у меня сложные отношения с подобными инструментариями для того, чтобы заглянуть куда-то "за". Вернее, никаких отношений нет и вовсе. К тому же ни зеркала, ни блестящие в свете фонарей лужи, словно разрезанные тенями ветвей, ни какие-нибудь еще подобные поверхности не покажут мне того, что нужно для счастья. Вопрос о суженом неактуален, а спрашивать зеркала о том, обрету ли я маленький домик на берегу залива - сомнительное мероприятие, сдается мне. За несерьезностью вопроса можно получить какую-нибудь шутку в ответ.
Поэтому лучше просто искупаться после полуночи.
Вместо крещенских морозов у нас нынче проливные дожди, может быть им не заменить прорубь, но воды в избытке, а бедолага-зонт, переживший со мной энное количество передряг, не выдерживает порывов ветра, но упорно пытается не согнуть спицы.
И в свете фонарей и под звук дождя жизнь видится почти такой же, как и в шесть утра.