Маменька сказала - пойдем послушаем Брамса, играют заезжие гастролирующие дамы, но что-то перепутала. Вместо заезжих дам вышел на сцену в холодном зале высокий худощавый пианист во фраке, юнец двадцати лет. Поклонился, ведущая в блестящем платье объявила почти без пауз - Гайдн, Шопен, Лист.
Сел за рояль, прикоснулся к клавишам, и зал, кажется, перестал дышать. (Когда музыка замирала, кажется, никто и правда не дышал). Антракта не было. После Шопена был Чайковский, а потом снова Шопен. Весна и звон ручьев посреди декабря.
Вышли все с просветленными лицами. А ведь, казалось, будет какой-то случайный совсем концерт.
Сел за рояль, прикоснулся к клавишам, и зал, кажется, перестал дышать. (Когда музыка замирала, кажется, никто и правда не дышал). Антракта не было. После Шопена был Чайковский, а потом снова Шопен. Весна и звон ручьев посреди декабря.
Вышли все с просветленными лицами. А ведь, казалось, будет какой-то случайный совсем концерт.
-
-
18.12.2010 в 02:23