17:53

В первый раз они встретились в маленьком прокуренном клубе. За слишком шумной музыкой почти невозможно было разобрать слов – и поэтому когда они вышли на улицу – рядом ссорилась какая-то парочка, отчаянно звенела сигнализация чьей-то машины – и вдруг оборвалась – в наступившей тишине их собственные голоса казались почти чужими.

Он смотрел на нее, выбирая вопрос – и терялся в банальности любых слов.

- Так значит, ты здесь в гостях?

Она пожимала плечами.

- Да, ненадолго.

- Ненадолго?

- Завтра вечером я уезжаю. Вернее – уже сегодня.

Было далеко заполночь, где-то в клубе шумела музыка.

Она хмурилась, поправляла волосы, щелкала зажигалкой - тщетно, - он забирал зажигалку из беспокойных пальцев, и зажигал ее сигарету простым привычным жестом.

Она кивала в сторону разрисованных стен клуба.

- Я не хочу возвращаться туда.

- Я провожу тебя домой.

- Меня никто не ждет, да я и не тороплюсь домой.

- Но ты же сказала, что ты в гостях.

Она смеялась и разводила руками, и ругающаяся парочка замолкала и бросала на них встревоженные и недоумевающие взгляды.

- Кстати, из-за этой музыки я так и не расслышал твоего имени.

Она поднимала голову – глаза ее смеялись, и шум музыки внезапно становился далеким.

-Я и не называла его. То, как будешь называть меня ты – зависит только от тебя.



Потом просыпающийся город смотрел на то, как они прощаются в первый раз. Гасли фонари, хмурые прохожие опаздывали на первый автобус, в круглосуточных кафе заваривали растворимый кофе.

«Три в одном?»

«Все равно»

Мир вокруг казался придуманным – и нужно было просто немного выспаться.



**

В следующий раз вокруг снова было слишком много народу – и длинный стол между ними.

Он смотрел на то, как она рассказывает о чем-то своему соседу – тот улыбался в ответ – и склонялся к ней, чтобы звон бокалов за столом не мешал ему слушать. Она улыбалась тоже, встряхивала волосами – и отстранялась.

Потом была смена блюд, звучали тосты.

Но они уже стояли в коридоре.

- Кто он, твой спутник?

- Ты больше не увидишь его. И я тоже.

Она опустила ладони ему на плечи – и даже через ткань он ощутил, как горячи ее руки.

- Кто ты?

Ее лицо было совсем близко, а волосы пахли полынью и снегом, хотя на улице еще только начиналась осень, и воздух был прозрачен и звонок.

- Меня нет – сказала она.

- Неправда.

- Правда.

- Он смотрел ей в лицо – и видел как отражается свет в ее взгляде.

«Да» - говорили ее глаза.

А губы не успевали сказать «нет».





читать дальше





Знаешь, я жду -

Выпадет снег,

Все же декабрь, зима и

Здесь на реке,

Невдалеке,

Скоро сомкнутся льды.

Но по земле,

Жаждущей сна,

Но пробужденной маем –

Тенью тепла

То ли туман

Стелется, то ли дым.

И на беду,

В этом году,

Мало что понимая,

Словно сходя тоже с ума

Вдруг расцветут сады.




21:48

Когда порой я устаю от слов

Бессмысленно-пустых и слишком звонких,

Когда порой с отчаяньем ребенка,

Я так хочу поверить (верить!) вновь,

Что можно не обжечься о свечу,

Что смысла нет всегда ходить по краю,

Тогда порой подолгу я молчу,

И до утра огня не зажигаю.



Я знаю много нежных слов, они

На летний мед и теплый свет похожи,

И слов иных – изысканней и строже,

И тех, что невозможно заменить.

Но если все слова звучат как шум –

Без ритма, без мотива, и без смысла,

Я редкие твои читаю письма

И не дышу.


Из многих тем, витающих в воздухе и периодически материализовывающихся, тема театра периодически правит балом. И так как моэмовский "Театр" попал мне в руки как раз в это время, то пусть он и завершит этот всегда любопытный сабж.



Мне очень нравится Моэм. Конфликты, о которых он пишет, взросление людей, их жизненные пути. "Бремя страстей человеческих" я читала с карандашом в руках, и "Театр" тоже полон закладок.

Его слог ничего не теряет от простоты - может быть просто потому, что люди в жизни далеко не всегда изъясняются высоким штилем. А может быть просто потому, что он хорош в своей безыскусственности сам по себе.



**

"Для тебя нет разницы между правдой и выдумкой. Ты всегда играешь. Эта привычка — твоя вторая натура. Ты играешь, когда принимаешь гостей. Ты играешь перед слугами, перед отцом, передо мной. Передо мной ты играешь роль нежной, снисходительной, знаменитой матери. Ты не существуешь. Ты — это только бесчисленные роли, которые ты исполняла. Я часто спрашиваю себя: была ли ты когда-нибудь сама собой или с самого начала служила лишь средством воплощения в жизнь всех тех персонажей, которые ты изображала. Когда ты заходишь в пустую комнату, мне иногда хочется внезапно распахнуть дверь туда, но я ни разу не решился на это — боюсь, что никого там не найду.

***

— Значит, по-твоему, я просто подделка? Или шарлатан?

— Не совсем. Потому что это и есть ты. Подделка для тебя правда. Как маргарин — масло для людей, которые не пробовали настоящего масла.



— Ты не понимаешь одного: актерская игра не жизнь, это искусство, искусство же — то, что ты сам творишь. Настоящее горе уродливо; задача актера представить его не только правдиво, но и красиво. Если бы я действительно умирала, как умираю в полдюжине пьес, думаешь, меня заботило бы, достаточно ли изящны мои жесты и слышны ли мои бессвязные слова в последнем ряду галерки? Коль это подделка, то не больше, чем соната Бетховена, и я такой же шарлатан, как пианист, который играет ее.



**



Джулия протянула руку к большому залу. Там притушили огни, и с ее места он еще больше напоминал подмостки, где разыгрывается представление.

Весь мир — театр, в нем женщины, мужчины — все актеры» [Вильям Шекспир, «Как вам это нравится«]. Но то, что я вижу через эту арку, всего-навсего иллюзия, лишь мы, артисты, реальны в этом мире. Вот в чем ответ Роджеру. Все люди — наше сырье. Мы вносим смысл в их существование. Мы берем их чувства и преобразуем их в произведения искусства, мы создаем из них красоту, их жизненное назначение — быть зрителями, которые нужны нам для самовыражения. Они инструменты, на которых мы играем, а для чего нужен инструмент, если на нем некому играть."



Моэм, "Театр".



Вряд ли кто-то из них прав до конца - и каждый, наверное, прав по-своему, с той точки зрения, с которой он видит мир. Но мне нравится то, как Моэм сталкивает совсем разные миры, противоположные мировоззрения. Даже несмотря на то, что вряд ли от этого столкновения родится истина, их категорическая несхожесть это всегда урок.

Мы смеялись с тобой, и легко на двоих рисовали

Краски вешних закатов, и белую горечь зимы,

И звенели слова - в переполненном зрительном зале

Отыграли на бис то, что так и не прожили мы.

Но когда обращались судьбою привычные роли,

И вдали исчезал замолчавший и замерший зал

На последней границе уже до потери контроля

Оставалось суметь промолчать. И не прятать глаза.


22:08

Рыжий свет фонаря,

Торопливые где-то маршрутки.

То ли снег, то ли морось - какую неделю подряд.

Сколько раз говоря,

«Ни единой свободной минутки»,

Я ищу наших встреч – сквозь дождливую мглу декабря.

И в короткие встречи глаза закрываю невольно,

И касается щек слишком теплый декабрьский дождь.

Знаешь, все хорошо. И быть может немножечко больно

Просто лишь для того, чтобы не

забывать что живешь.

15:19

Не грозило мне небо внезапно раскатами грома,

Не казался священным кокетливый трепет ресниц.

Просто вдруг показалось почти невозможно знакомым

Мне лицо твое – из бесконечно встречаемых лиц.



Только небо, которое прежде все время молчало

В этот раз – как великую ценность – дарило нам гнев.

Мы теряли друг друга. И вновь начинали сначала.

В этой явно неравной, увы - неизбывной войне.



И за миг до того, как судьба позвала неизбежно -

Мне один поворот, а тебе – по дороге иной,

Стала наша с тобой беспокойная горькая нежность

Из тревожно-усталой – горячей, простой и земной.



02:50

Чьи-то старые телефоны в моей записной книжке,

Чьи-то полустершиеся от времени адреса,

Черно-белые фото - вот этого знала еще мальчишкой,

Куда-то уехал, и все должен был написать -

«Как только устроюсь. Но непременно - скоро».

Я жду письма и нынче. Это бывает. Пусть.

Но среди всех адресов нет одного, который

Не доверяя бумаге, я выучила наизусть.



21:06

Состоять из ломких цветных осколков,

Из десятков чьих-то чужих историй,

Чью-то радость, чью-то мечту и горе,

Отражать зачем-то, хранить без толку…



Кто-то увлечется и воедино

То ли для забавы, а то от скуки,

Позабыв, что можно поранить руки –

Или не боясь – соберет картину.



Но каприза ли, любопытства ради

Если выйдет так, что осколки сложишь,

Может выйти так, что узнать не сможешь

Отраженья в ставшей зеркальной глади.


20:42

Синоптики обещают самую теплую зиму за последние бог весть сколько лет. И в это первое декабря, когда дождь за окном превращается в туман, сквозь который светят фонари и сверкают витрины - я готова верить в эти прогнозы.



Встретила в альма-матер бывшего сокурсника - темноглазый разговорчивый юноша превратился в молодого мужчину - строгий галстук, деловой пиджак, служба в администрации. Получает второе высшее, и улыбается все так же обаятельно и даже еще чуть больше.

Все вокруг хотят учиться, учатся чему-то, все это безмерно радует вечного студента во мне.



Музы то берут выходной, то появляются прямо посреди рабочего утра - но требовать от них письма с предупреждением о визите - бестактность и кощунство, как ни крути.



Кофе в пятницу вечером и в субботу утром немножко разные вещи, первый обещает бессонную полночь - второй - неторопливо идущий и одновременно отчаянно быстро летящий день. Но все это по-своему хорошо.


01:41

Стремительно-легки шаги канатоходца,

Он ходит над землей. Он машет нам рукой.

И я твержу тебе, что он не разобьется,

А ты мне говоришь – что слишком высоко.



Ты говоришь – взгляни, натянута веревка

Так сильно, что ему опасно делать шаг.

И это, правда, так, но сколько раз сноровка

Его спасла уже. И снова будет так.



Он завершает трюк. И вот уже смеется

И хлопает ему залитый светом зал.

А я смотрю тайком в лицо канатоходцу –

И в нем читаю то, что ты и предсказал.


Творчество - это умение управлять своим подсознательным. Управлять так, чтобы оно не выявлялось в сознании до его воплощения в художественное произведение"

Максимилиан Волошин. Клод Моне. Итоги импрессионизма//Весы. 1904. №10


В тревожные сумерки падали звезды,

И гасли. В глазах у случайных прохожих

Читала загаданное. И оно же,

Читалось в моих. Мне казалось, что воздух

Становится льдистым, опасно звенящим,

И может поранить. Была бы ошибкой

Неловкость движенья, что делает зыбкой

Дорогу меж прошлым и тем настоящим,

Которое вряд ли загадывать надо,

Которое делает взгляд уязвимым,

И вдруг на мгновенье становится зримым

В тревожные сумерки в ночь звездопада.


02:41

Прости мне мою ненадежную, хрупкую веру,

Что я не смогла доказать тебе. И не сумею.

Привыкшие к холоду пальцы привычно немеют

От зимнего ветра. А небо становится серым –

Исход ноября. И к метелям почти что готова,

Я нежность привычно-легко заменяю войною.

Я слышу твой смех – отчего-то он схож с тишиною.

Прости. И позволь на мгновенье пленить тебя снова.


00:52

Не стихами едиными, и может оттого, что нынче день благодарения, а может просто равновесия - или попросту общения ради - предлагаю всем желающим свои вопросы, ответы на ваши вопросы, ассоциации к лицам, аватарам, и может что-нибудь еще по желанию.


23:13

Ночь, зима, почти полвторого,

Я была нежна и лирична,

Были вы печально-суровы

В общем, было все как обычно.



Спорили зачем-то о вечном,

Спорили, и снова молчали,

Я была немножко беспечна,

Вас томила горечь печали.



А потом в часу предрассветном

Мне сказать хотелось о многом…

…Где-то за окном незаметно

Заносило снегом дорогу.




Там опасные погоды,

Здесь шторма иного рода,

Но подобные невзгоды

Лишь раздолье парусам.



Корабли мои крылаты,

Где-то с кем-то и когда-то

Я вхожу в чужие воды,

Я летаю к небесам.



Кто зевает, кто смеется –

Знаешь, сколько разобьется,

Знаешь, сколько разбивалось

Тех крылатых кораблей



Верю, знаю. Верю. Спорю.

Выхожу в шальное море.

А потом латаю парус

Где-то в гавани твоей.


Господа дуэлянты сложили свои пистолеты,

И фамильные шпаги вернулись на стены опять.

Пьют ликер господа. А дуэли сменяют сонеты –

Красоту поединков грядущим векам воспевать.



В свете дня – мы сотрудники фирм, да отличники вузов,

Но беремся за шпаги и перья в мерцаньи свечи.

И сидящая на подоконнике нежная муза

Призадумавшись, прячет глаза, и о чем-то молчит.


23:21

Вечер пятницы делает город непохожим на тот, которым он бывает в любое другое время. Остановки пустеют - уже после того, как минует час пик, маршрутки перестают переполняться, и все те, кто жаждет попасть домой после долгой недели, наконец возвращаются. Но наполняются кафе, пустующие в будние дни, кто-то с кем-то встречается, кто-то наслаждается блаженным одиночеством после суетного дня, кто-то заглядывет "просто погреться". Лица сменяют лица, дверь открывается и закрывается почти поминутно.



В маленьком зале пахнет кофе и пряностями, приглушенный свет отражается на деревянной поверхности стола в самом уголке. Отсюда можно наблюдать или созерцать, а можно чувствовать себя частью всего этого (с) - наверное, все зависит только от того, под каким углом падает свет. )

Две пары напротив меня - моложе и старше, первые смотрят куда угодно, но только не друг на друга, обмениваются ничего не значащими репликами, и наконец худенький светловолосый юноша бросает какую-то обрывистую фразу, пожимает плечами, встает и уходит, а девушка остается сидеть.



Вторые - им обоим, наверное, около тридцати, у мужчины строгий черный костюм, а немножко растрепанная дама в то ли вечернем то ли бог весть каком розовом наряде. Но на самом деле замечаешь не это, а то, что они вряд ли видят что-то или кого-то еще, кроме друг друга. И они молчат и улыбаются друг другу, и приветливой официантке, и, наверное улыбнутся любому, кто прошел бы мимо, мало обращая внимания - кто это может быть.



Иногда жизнь кажется полной до краев, - и еще чуть-чуть, как чашка, стоящая на столике перед тобой. Иногда кажется переходит в "быть".



И этот момент, когда "казаться" и "быть" смыкаются воедино почти всегда одновременно глубок и хрупок, но может быть оттого он так и ценен - всегда, независимо от того, что там несет завтрашний день.






Рифмы да ритмы, песни, слова да слоги,

Где-то в небесных сферах какой-то сбой.

Как бы суметь прожить, чтобы даже боги

Плакали и смеялись о нас с тобой.



То на подъеме страсть, то опять в упадке.

Без перемены сколько-то тысяч лун.

Если прожить - то хочется без оглядки.

Если играть – то лишь на надрыве струн.



**

Много ли нужно слов в этот короткий час,

Чья-то чужая грусть в воздухе разлита,

Чья-то мечта вблизи, только вот все не та,

Да и слова не те. Впрочем, в который раз.



Пара коротких фраз. Стопка пустых листов.

Горечь чужой тоски, в воздухе разлитой,

Вскользь, не подав руки, прячась за суетой,

Все это не о том, все это не-о-том…